Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Костя, милый Костя, её Котя, её Ко-тень-ка! Ну конечно, он улетал по делам, а она пришла его проводить. Именно поэтому и оказалась в аэропорту. Где-то в глубине памяти, смутно и обрывками, словно это было когда-то давно и не с ней, забрезжило гаденькое воспоминание о расставании после некрасивой ссоры — затянувшейся и бессмысленной в своём ожесточении. Она даже начала смутно припоминать, что послужило причиной того судьбоносного для их отношений конфликта, но тут Котя вдруг нагнулся и поцеловал её в губы.
Этот поцелуй, страстный и чувственный, как тот, самый первый, захватил Майку полностью, вытеснив все плохие мысли и переживания. Она положила руки любимому на плечи, а он запустил пальцы в её волосы, крепко обнимая и прижимая к себе, — сильно, но нежно. И в этот миг весь остальной мир превратился в нелепые картонные декорации: бесцветные и бесполезные, как выцветшие обои, они осыпались вокруг с тихим шелестом, заглушаемым сладкой музыкой, звучащей где-то у неё внутри.
Они целовались долго, позабыв обо всём, растворившись друг в друге, потерявшись во времени и в пространстве. Наконец, насладившись длинным поцелуем, счастливая и радостная она слегка отстранилась, разглядывая дорогое лицо, а потом нежно провела ладонью по щеке: такой узнаваемо колючей, такой родной… Он поймал её руку и поцеловал. Они улыбались друг другу, не замечая ничего вокруг, а потом он неожиданно подмигнул, повернулся и пошёл вперёд, крепко держа её за руку.
Он шёл сквозь толпу, как мощный ледокол, тянущий на буксире маленькую лодчонку, вихляющуюся и подпрыгивающую на волнах. Майка смотрела на его широкие плечи и семенила за ним, радостно замечая шарахающихся в сторону людей, которые больше не могли её толкнуть или напугать. Она не видела, куда они идут, но это не имело никакого значения: за его спиной она чувствовала себя в полной безопасности, а остальное сейчас было совсем не важно.
Они шли в противоположную от посадочных терминалов сторону, и она подумала, что любимый никуда не улетит от неё сегодня. Майка окончательно успокоилась и просто наслаждалась переполнявшим её счастьем. Ей было жарко и хотелось пить; голова слегка кружилась от радостного волнения, а в мыслях не было ничего, кроме предвкушения сладкой близости.
Встречный поток людей начал быстро редеть, и вскоре они уже спокойно шли рядом, держась за руки. Впереди показались красивые барные двери. Над ними переливалась изумрудная надпись «Наутилус». Казалось, будто створки барных дверей наполнены водой, в которой колыхались водоросли, а между ними носились шустрые рыбёшки. И название, и красивые двери были знакомы Майке: она уже видела их раньше, но бывать внутри ей ни разу не доводилось.
Двери раздвинулись при их приближении. Костя отпустил её руку и пошёл дальше, а к Майке, словно почуяв её жажду, подкатился торговый автомат. Она отвлеклась всего на минуту, выбирая напиток и расплачиваясь, и прошла в раскрытые двери вслед за любимым, но он уже куда-то исчез.
Майка стояла, держа в руках закрытую бутылку сока, и осматривалась.
В небольшом помещении не было ни души. Под потолком медленно вращался шаровидный стробоскоп, лениво переливаясь всполохами света, отчего по стенам, полу и потолку ползали разноцветные светлячки.
Бар почему-то не работал, и консоль заказов была затянута голубой плёнкой. Вдоль узкой стойки выстроились высокие барные стулья. В углу аккуратной стопкой стояли надетые друг на друга пластиковые столики, а рядом стояли две стопки таких же пластиковых кресел.
Внимание Майки привлекли стены. Одна из них имела лёгкий зеркальный эффект, а две другие были экранами, на которых среди волнующихся водорослей медленно плавала большая флегматичная рыбина с выпученными глазами. Отливая золотистой чешуёй, рыба переплывала с одной стены на другую, вяло шевеля плавниками и время от времени выпуская пузыри из полуоткрытого мелкозубого рта.
За спиной Майки с тихим шелестом закрылись автоматические двери, заставив её оторваться от гипнотического зрелища. Она поняла, что находится совсем одна в этом красивом пустом баре. Сделав пару неуверенных шагов к центру зала, Майка остановилась, недоумевая, куда мог подеваться Костя.