Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— Да на мне же сразу, как приду, бирку повесят: «шиза», и не отмоешься потом!
— Не выдумывай, чего не знаешь! — рассердился отец. — Реши для себя — ты хочешь лечиться, или предпочитаешь мучиться? Разобраться с проблемой или попытаться с ней жить?
Жить с паническими атаками, привыкнуть к ним, ей не представлялось возможным. Даже мысленная попытка примерить на себя такую жизнь, принять панические атаки как неизбежность, смириться с ними, выглядела настоящим пораженчеством, сдачей на милость обстоятельствам, крахом всех планов и надежд... Судьба, это не то, что предначертано, а то, но что соглашаешься.
— Нет. Не хочу с этим жить!
— Правильно! Тогда решай проблему, не тяни. Чем дальше уходишь от проблемы, тем дольше потом возвращаешься, чтобы её решить.
— Когда уходишь от одной проблемы, то приходишь к другой.
— О, философствуешь? Значит, надежда есть. Пессимизма только поубавь. И посмотри на ситуацию реалистично: если лечение будет стоить тебе прав, или чего-то ещё, значит, такова цена, ничего не поделаешь. Торговаться не с кем.
— Реалистично? Это не реализм, это сюр какой-то… — отец нахмурился, собраясь что-то сказать, и она поспешила согласиться, потому что так было проще. — Вообще я согласна с тобой, тут не поторгуешься.
Но где-то глубоко внутри, маленький упрямый чёртик был с этим не согласен. Не важно, как сильно ты любишь кого-то, как уважаешь и ценишь его мнение, ты всё равно хочешь сделать по-своему. Майка, как всегда, имела своё мнение, но спорить с отцом не хотела. Ей зачастую не хватало аргументов в споре, она не могла убедительно обосновать своё мнение, потому что рассуждала, исходя из своих желаний, а не из логики или рациональности. Точнее, у неё была своя логика, основанная на желаниях. И чем сильнее хотелось, тем бледнее выглядели доводы против. Поэтому спорить она не умела. То есть не хотела. Вот как сейчас.
Она вздохнула и сказала:
— Пойду в поликлинику, что делать, ситуация безвыходная.
— Безвыходных ситуаций не бывает, доча, бывают ситуации, когда выход не нравится… — у отца заморгал параллельный вызов, и он заторопился. — Хочешь, я приеду после работы? Вместе сходим, мы давненько ничего не делали вместе.
— Спасибо, пап, не надо. Сама схожу вечером. Потом расскажу, как и что.
— Хорошо, буду ждать, пока!
— Да, пап, пока! — она отключилась.
В общем-то, отец прав, деваться некуда. Она не сможет жить с этим, надо ехать в поликлинику и будь что будет. Если только… она посмотрела на часы: после разговора с Кирой прошло меньше часа. Кира достанет лекарство, Майка себя в этом почти убедила. Так может и не придётся рисковать правами и всем остальным? Рецептурное лекарство наверняка эффективнее, чем пластырь, который она дважды сегодня использовала. Понятно же, что «автомед» хранит только самые простые медикаменты.
Майка встала с кресла, кинула браслет на кровать и пошла на кухню. На медиа-стене окно входящего вызова исчезло, и теперь там застыла певица с открытым ртом. Майка, проходя мимо, включила клип и прибавила звук.
На кухне она налила себе кофе в любимую двуручную кружку, вернулась обратно и снова устроилась в подвесном кресле. Майка держала кружку обеими руками и дула на горячий напиток. Она не успела сделать и пары глотков, когда картинка на стене замерла, и открылось окно входящего вызова. Значит, переадресация с коммуникатора оставалась активной.
Вместо ожидаемого изображения Киры, в центре экрана появился странный обезличенный аватар. Майка с удивлением смотрела на серый квадрат с человеческим контуром по пояс. Анонимный вызов с пустым аватаром был в принципе невозможен, поскольку программная оболочка «Связьтелекома» этого не позволяла. Любой человек при регистрации должен был предоставить собственное изображение. Это строго контролировалось, и подменить своё фото чужим было невозможно. Потом можно было «прикрутить» к аватару разные прикольные эффекты, видимые при личных контактах, но они отключались при соединении с государственными службами. Когда входящий вызов был от автоматизированной системы, то отображалась соответствующая эмблема, но вот такого серого аватара с тенью человека Майке до сих пор видеть не доводилось.