Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— Кир, у меня такое творится… — она замолчала, собираясь с мыслями.
— Что у тебя стряслось? — Кира на экране наклонилась ближе. — Скоро полдень, а ты в домашнем прикиде некрашеной моськой торгуешь. Чего там, говори уже, не томи.
— Тебе кошмары снятся? — спросила Майка напрямик.
— Вон ты о чём, а я уж решила, зашквар какой приключился! А кошмарики мне постоянно снятся, я привыкла уже, внимания не обращаю. Они у меня не так чтобы страшные, странные скорее, а иногда противные. Ты же говорила, что сны не помнишь?
— Так и было. А вчера… то есть сегодня… было не как обычно...
Майка рассказала о последних событиях, стараясь не углубляться в подробности. Когда она закончила, Кира спросила:
— Ты вчера запрещёнкой не баловалась? Твои кошмары сильно на глюки смахивают.
— Знаешь ведь, я по этой теме не фанатею.
— Знаю я. На всякий случай спросила. Так это что, — Кира заулыбалась, — шиза косит наши ряды?
— Не смешно, Кир! Совсем не смешно! Ты представить не можешь, как плохо мне было.
— Не дуйся, повеселить тебя хотела, — Кира перестала улыбаться. — А представить я могу. Гуляла я с чуваком одним со Старого города. Год назад это было. Погоняло у него смешное такое — Малёк. А сам два на два шкафчик.
— А почему рассказываешь только сейчас?
— Потому что в тему пришлось. Ты слушать будешь или как? — Майка молча кивнула. — Весело с ним было, прям башню мне срывал своими выкидонами! Но не суть, а узнала я потом, что вмазывает он по белому… ну, ширяется короче…
— Поняла я уже, и что?
— Что-что, условие ему поставила — зашивайся, говорю, а то уйду. Он покобенился немного, да и зашился где-то у себя на районе, нашёл место. Так вот, вскоре после этого приходы у него начались, точь-в-точь, как ты мне тут расписала. Накрывало его по полной. То ли побочка вылезла из-за того, что резко спрыгнул, то ли зашивальщики накосячили — поди разберись. В больничку не сунешься — социалка по жизни в красном, ага… — Кира вздохнула. — Так и стремался, бедолага, не знаю, как теперь.
— Почему не знаешь? Расстались?
— А ты как думаешь! Бросила я его… и не смотри на меня так, тебя там не было. Малёк этот без допинга своего душный оказался в край, все нервы мне вымотал. Я у своих подогрева торбу выпросила и притаранила ему. Лечись, говорю, болезный, а ко мне больше не подкатывай, дорожки у нас разные…
— Погоди-ка, не тараторь, что ты ему привезла и зачем, я не поняла?
— Ну… лекарство от панических атак. Кенты набодяжили. Чтоб раскумарился.
— А мне можешь такое лекарство достать?
— Нет, Майка, тебе не покатит, — Кира рассмеялась невесело, с напрягом. — Да и зачем? Сходишь в больничку, тебя там подлатают по всем правилам.
— Ты не понимаешь! Я не могу… не хочу туда идти! Я работу могу потерять, права на байк заморозят, социалка в красное полезет, как у нарика твоего. В общем, полный кабздец!
— Хорош параноить! Ты психуй, но за буйки-то не загребай… не лезь в этот омут, я тебе говорю!
Они замолчали, думая каждая о своём. Майка понимала, что подруга, скорее всего, права. Если она считает это крайностью, значит, так оно и есть. Чем-чем, а излишней осторожностью Кира никогда не отличалась. Но Майке трудно было расстаться с возможностью решить свою проблему быстро и без огласки.
— Ты можешь хотя бы спросить у своих? Я не прошу запрещёнку, мне нужны обычные лекарства, только более действенные, чем в «автомеде». Так чтобы раз и навсегда.
— Чего нет в «автомеде» тоже запрещёнка, если без рецепта, — усмехнулась Кира. — Ты не хуже меня это знаешь.
— Да ладно, ты же понимаешь разницу, — Майка смотрела умоляюще. — Спросишь для меня?
— Спрошу, — вздохнула Кира. — Но ничего не обещаю. Фарма у них не в почёте.
— Спасибо, ты меня просто спасаешь, я…