Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

На противоположной стороне оврага врос гусеницами в землю скелет гигантского карьерного экскаватора с провисшими тросами, бурыми от ржавчины, и облупившейся жёлтой краской на боках и стреле. Железный ковш лежал отдельно возле большой кучи ржавых цепей. Ворона на дереве, свернув голову, следила за облезлой собакой, пробегающей мимо. Склоны и дно оврага зеленели молодой травой, и Майка видела каждую травинку в отдельности, её шевеление на ветру и ползущую по ней букашку, видела красно-белые куски ограждения, которые всё ещё падали вниз и никак не могли упасть.
Это и множество других бесполезных подробностей она успела разглядеть прежде, чем время очнулось от своего забытья и снова пошло вперёд. Невесомость тут же закончилась, и гравитация потянула вниз.
Байк приземлился на переднее колесо, амортизаторы хрумкнули от ударной нагрузки, и она перелетела через руль, сжавшись в ожидании болезненного удара. Её перевернуло в воздухе и плашмя припечатало спиной к склону оврага. Защитные элементы байкерского костюма отработали на совесть, спасая позвоночник, но внутренности вздрогнули от сотрясения и в животе что-то оборвалось.
Сила инерции протащила её вниз по крутому склону, повернула боком и дальше Майка покатилась кувырком. Она билась головой, руками, ногами о землю, а перед глазами в бешеном калейдоскопе мелькали зелень травы и обрывки неба. Шлем защищал голову от ударов, но кости во всём теле трещали. Боль от переломов заблудилась где-то в нервных окончаниях, не доходя до мозга, и Майка была благодарна ей за это.
Когда падение прекратилось, она оказалась на спине, глядя в безоблачное небо через замызганный лицевой щиток. Затем в небе появился байк. Он приближался, кувыркаясь в пыльном облаке из земли и травы, а потом всей массой обрушился сверху. Она задохнулась от боли, ощутив, как рёбра острыми осколками вонзаются в лёгкие и вновь очутилась в другом месте.
Перед глазами опять были улицы Старого города. Теперь она видела их из окна экара, но не узнавала и не понимала где едет. Мелькнуло лицо Толика, потом темнота мазнула по глазам, а за ней возникла вереница незнакомых лиц, тут же поглощённых яркой вспышкой. Жаркое марево окутало тело раскалённым одеялом, обжигая кожу. В носу засвербел запах палёной шерсти, во рту пересохло, а язык распух и царапал нёбо как стекловата…
Из глубин истерзанного сознания пришло мучительное недоумение: да зачем это всё?! Немой крик застыл мольбой на пересохших губах — мольбой бессмысленной, ни к кому не обращённой. И тут же вспыхнула звездой спасительная догадка: это всего лишь сон! А значит, надо лишь проснуться, чтобы закончить весь этот кошмар.
Она сделала над собой усилие и… проснулась во сне! Осознав это и представив, что застряла в болезненной реальности собственного кошмара на веки вечные, она испугалась как никогда в жизни. Внутри тяжело шевельнулся настоящий животный страх, и тёмный инстинктивный ужас полоснул по сердцу когтистой лапой…
Майка проснулась от собственного крика и села на кровати, таращась в темноту и хватая ртом воздух. Сердце тарахтело, как взбесившаяся швейная машинка, давление распирало в груди, а дыхание было поверхностным и частым. Холодный пот прошиб тело, и ночнушка прилипла к спине. Ужас, испытанный во сне, оставил после себя огромное, как дом, чувство тревоги, вытеснившее всё остальное. Внутренности дрожали и трепыхались, воздуха не хватало, а в горле застрял ком размером с кулак.
Датчики «умной» квартиры решили, что она встаёт, и потолок подсветился по периметру, вырвав из темноты очертания комнаты, а на медиа-стене расцвели вчерашние «живые обои». Время показалось зелёными цифрами: два пятнадцать.
Майка соскочила с кровати и заметалась по комнате, не понимая, что с ней происходит и что делать. Потом резко остановилась, упала на колени и обхватила себя руками. На секунду она решила, что сходит с ума. И сразу забыла об этом, охваченная предчувствием близкой смерти. Смерти реальной, вот прямо тут, в своей комнате, а не в кошмарном сновидении, как это было минуту назад. Инстинкт самосохранения, обалдев от происходящего, извергался адреналином, не понимая, что опасность мнимая, и этим только подливал горючее в огонь её паники, заставляя и без того загнанное сердце биться ещё быстрее.
Весь организм кричал ей: ты сейчас умрёшь!
Майка вспомнила про «автомед» — автоматический медицинский модуль, который был в каждой «умной» квартире. Он мог поставить предварительный диагноз, мог вызвать «скорую», или выдать необходимое лекарство. Майка редко пользовалась услугами «автомеда» и всякий раз по мелочам — изжога там, простуда, или палец порезанный заклеить. В остальном же здоровье не подводило, и особых поводов не было — до сегодняшней ночи.