Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Потолок был утыкан люками световодов, из которых лился мягкий дневной свет. Электрическая подсветка в виде световых панелей тоже имелась, но была сейчас отключена, — проводимого световодами света было вполне достаточно, даже не смотря на то, что в помещении имелось только одно окно. Это небольшое окно, зачем-то забранное решёткой, было открыто, и Гарик прошёл мимо них и встал к нему спиной, скрестив руки на груди. За его спиной, за окном вдали щерилось разбитыми окнами полуразвалившееся здание без крыши.
Майка с Толиком сделали пару шагов от двери и остановились.
Вдоль стен тянулись металлические стеллажи, заставленные пластиковыми ящиками всевозможных цветов и размеров, от которых рябило в глазах, и серовато-коричневыми картонными коробками. В центре стоял большой старинный стол, инкрустированный замысловатой резьбой. За ним было кресло-качалка, под стать столу такое же старомодное и вычурное.
В кресле дремал старик в чёрных очках на изборождённом морщинами лице с тонкими бескровными губами. Свет в помещении был не настолько ярким, чтобы сидеть в таких очках, — даже не в «хамелеонах», а в чёрных наглухо, как у сварщика, — поэтому она сделала вывод, что старик слеп.
С обеих сторон и позади стола, за которым сидел слепой, полу-квадратом высились шкафы с полками и со стеклянными дверцами, заставленные настоящими бумажными книгами от пола до потолка. В комнате были ещё два стола и несколько стульев. За одним из столов, тем, что стоял у дальней стены, спиной к ним перед проекционным монитором сидел человек в серой форме как у Гарика.
Старик, похожий на посмертный слепок самого себя, был неподвижен. Его возраст выдавали глубокие морщины на лице, старческие пигментные пятна на шее и руках и совершенно седые длинные волосы. На висках виднелись яркие голубые прожилки, как голубые молнии под кожей.
На старике был тёмно-коричневый костюм с еле заметными золотистыми искрами и горчичного цвета рубашка с расстёгнутым воротом. Чёрные ботинки выглядели абсолютно новыми и матово блестели.
Майка посмотрела на Толика, а он посмотрел на Гарика у окна и мотнул головой на старика. Гарик тактично покашлял в кулак.
Старик встрепенулся и сверкнул чёрными кружками очков:
— Добрый день, молодые люди! Подходите ближе, я не кусаюсь.
Он подождал, пока они приблизятся и продолжил:
— Можете не представляться, я знаю, как вас зовут. А меня называйте Воланд. Ну, кого ты к нам привёл, Анатолий? — Воланд смотрел на Майку в упор, и ей стало понятно, что он не слепой. — Боже мой, какая милочка! Просто прелесть! — он повернулся к Гарику, указывая на Майку узловатым артритным пальцем: — Ты посмотри, как чудесно сгруппировались атомы!
— Я уже оценил, — сказал Гарик, улыбаясь, и с удовольствием оглядел её снова. — Мне Толян заранее фотки кинул.
От такого приёма недавние страхи Майки окончательно испарились. Она почувствовала себя спокойнее от того, что здешние обитатели оказались вполне нормальными, и понятное мужское внимание вернуло ей обычную самоуверенность внутреннего «я». Она мысленно порадовалась, что не надела что-то более практичное и менее женственное из своего гардероба.
Воланд повернул голову в сторону ближайшего стеллажа и, повысив голос, прикрикнул:
— Филя, гаврик, когда я тебя просил стулья вынести!
За стеллажами возникло движение, а затем появился хмурый паренёк, державший в каждой руке по стулу. Вид у него был заспанный, волосы торчали на голове хохолком, а на щеке розовел отпечаток руки, на которой он, судя по всему, и спал. На Филе был рабочий комбинезон брендового цвета с узнаваемым логотипом.
— Давай скоренько их сюда видишь, гости стоят!