Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— Меня это убивает, но дело не в этом. Зачем жить вечно?
— Нет в этом. Одна только мысль о неизбежности смерти лишает человека возможности помечтать о бессмертии. Ты умирала шесть раз и помнишь их все. Поэтому тебя пугает не идея вечной жизни, а идея вечных страданий. Если убрать из твоей памяти смертный опыт, то бессмертие покажется тебе привлекательным.
— Может быть. Тебе виднее. Наверное, я просто завидую твоему бессмертию.
Он легко рассмеялся, — совсем как Воланд, вспомнила она, — и сказал:
— Не путай бессмертие с вечностью. Бессмертие предполагает бесконечность жизни, а вечность никоим образом к жизни не относится. Вечностью и бесконечностью люди называют величины, которые не могут себе вообразить. На самом деле это просто: в бессмертии нет смерти, а в вечности нет времени.
— Хорошо, пускай так. Тогда вечность для тебя, а бессмертие для меня! Как тебе такое?
Он улыбнулся и исчез. Вместе с ним тотчас исчезли райские кущи вокруг и она сама. Она стала Взглядом и делала именно то, что требовалось — смотрела.
А поглядеть было на что. Вокруг неё в зеленоватой воде во всём своём многообразии кишела морская фауна. Подводные обитатели проплывали мимо, как на параде, сменяя друг друга и ни разу не повторяясь. Большинство морских тварей имели настолько фантастический вид, что было бы трудно поверить, что они живут на одной с ней планете, если бы она не была твёрдо уверена, что так оно и есть. Эта уверенность не пришла со стороны, а родилась внутри, но Майка догадывалась, «чьих рук» это дело.
Она вдумчиво и неторопливо созерцала подводную жизнь, не обращая внимания на время, потому что время не обращало внимания на неё. Майка знала, что время исчезло вместе с телом, когда она осознала себя в темноте. Или даже раньше — вместе с гранатой, упавшей в ящик к себе подобным. С тех пор любые понятия связанные со временем, как и другие прежние понятия, утратили свои смыслы. Она не забыла их, но стала воспринимать как ненужные атрибуты жизни. Человеческие чувства отдельно от человеческого тела испытывались декоративно, играли свою роль поверхностно и казались эфемерными копиями самих себя.
Это было странно и необычно, однако не пугало и не тревожило её так, как пугало и тревожило раньше многое другое, подчас гораздо менее значимое. Она видела себя в своём теле, но сознавала, что это фикция, и тела у неё нет. Однако бестелесное бытие доставляло ей неведомое прежде удовольствие и вот это могло бы действительно напугать, если бы она задумалась об этом, но такие мысли проплывали фоном и не омрачали сознание.
Примерно через миллион лет Актор сказал:
— В мировом океане живут такие маленькие медузы, ничего особенного, но уникальность их в том, что они бессмертны.
Она увидела перед собой медузу, которая выглядела как перевёрнутая чашка без ручки. Действительно, ничего особенного: почти прозрачная и потому зеленоватая, как морская вода вокруг, с бахромой тонких нитевидных щупалец по нижней кромке и с мутным красным пятном внутри. Медуза трепетала студенистыми телесами, набирая и выталкивая из себя воду и таким образом двигаясь куда-то по своим делам, а Майка двигалась вместе с ней, потому что была Взглядом, следящим неотступно.
— Эти медузы в какой-то момент жизни возвращаются к самой первой стадии своего жизненного цикла, а потом делают так снова и снова. Они умирают только в том случае, если становятся едой для других видов. Даже серьёзные травмы не убивают их, а превращают обратно в личинку, и жизнь начинается сначала. Но если по какой-то причине изменятся благоприятные для них факторы окружающей среды, то они вымрут как вид, исчезнут с планеты навсегда.
— При таких условиях любые медузы вымрут.