Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Майка помолчала, переваривая услышанное, а потом сказала:
— Я всё ещё хочу грохнуть кого-нибудь, это нормально?
Он с улыбкой пожал плечами и промолчал.
Её раздражение пропало куда-то и больше не хотелось ругаться с Гогой. Болели кончики пальцев на руках, она посмотрела на них и заметила испорченный маникюр. Разглядывая покоцанные ногти на руках, Майка вспомнила свои муки на полу полигона и внутренне содрогнулась, подумав, что больше никогда не захочет поиграть на таком симуляторе.
— Ты, наверное, погибал в симуляции много раз. Как можно решиться на такое снова? — спросила она.
— Нейрофон милостив, когда погибаешь в бою. Мне кажется, он кроме боли при этом ещё что-то в мозгах делает. Награждает, так сказать, чтобы смерть не очень страшила.
— Что же ты раньше молчал, я бы лучше под пулемёт встала!
— Ты думаешь, нейрофон не отличил бы, где суицид, а где смерть в бою? Я говорил тебе про адскую боль от самострела во время симуляции. Видел здесь раньше, как человека корчит, поэтому и предупреждал. Думал, уберегу тебя от глупостей. Скажи мне, что на тебя нашло?
Она не стала ничего объяснять, а сменила тему:
— До сих пор поверить не могу, что существует такая натуральная виртуалка! Как нейрофону это удаётся?
— В любые времена все новейшие технологии ничем не отличались от магии, — сказал Гога и дальше стал приводить примеры из истории.
Майка сидела как на иголках, слушая невнимательно, и когда он начал рассказывать про греческий огонь, не выдержала и прервала на середине фразы:
— Это всё жутко интересно, но меня бесит сидеть взаперти! И я ужасно скучаю по комуту, так что будь добр, оторви задницу от стула и сделай что-нибудь!
— Да я понимаю. Можно и без Руслика отсюда выйти, только он потом обидится.
— Плевать мне на обидки твоего Руслика, открывай уже!
Гога встал на цыпочки и пошарил рукой на самом верхнем приборе в аппаратной стойке. Достал оттуда плоскую сигаретную пачку, открыл и вытряхнул на стол содержимое. Вместе с сигаретами выпала маленькая зажигалка. Он взял зажигалку, пододвинул стул на середину комнаты и встал на него ногами.
— Тут датчик пожарный есть…
Гога вытянул руку и щёлкнул зажигалкой под невидимым Майке датчиком. В тишине было слышно, как шипит зажигалка, но огня видно не было. Белый потолок над зажигалкой начал желтеть и через пару секунд свет в помещении погас, а дверь бесшумно отворилась. Гога ещё не успел слезть со стула, а Майка уже выбежала в коридор и закрутилась, вспоминая в какой стороне лифт.
— Пойдём, нанесём визит местному фараону, — Гога направился по коридору.
Они дошли до жилища Ключника и Гога постучал в дверь. В ответ не донеслось ни звука, и Гога постучал снова.
— Закемарил, наверное, — сказал он.
Майка отодвинула его и забарабанила в дверь обеими руками, а потом повернулась спиной и стала бить подошвами туфель то одной, то другой, радуясь, что надела низкий каблук. В какой-то момент дверь открылась, толкнув в спину, и она чуть не упала, но Гога её поймал. На пороге стоял Ключник и пучился на них осовелыми глазами.
— О!… — Ключник был пьян и с трудом держался на ногах.
— Мы пораньше закончили, — сказал Гога и протиснулся мимо него внутрь.
— Комут вернул! — выпалила Майка.
Ключник молча махнул на неё рукой и шатнулся вглубь комнаты. Она зашла следом и остановилась, наблюдая, как он неуверенной походкой двигается в сторону кресла. По дороге Ключник ловко зацепил рукой хрустальный стакан из распахнутой грудины железного рыцаря, и бухнулся в кресло, не расплескав ни капли.
— Комут отдай! Гога, ты хоть ему скажи!
— Да будет тебе, — сказал Гога, — на обратном пути заберёшь. Всё равно к лифту идти.
— Так пошли уже!
— Э-э-э! — Ключник поднял руку со стаканом.
— Не мой градус, я с такого пойла барагозить начну, — сказала Майка Ключнику в надежде, что он ещё что-то понимает. — Давай мы с Гогой за коктейлем в бар сходим и вернёмся?