Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— Подержи-ка, — он сунул ей в руки автомат и ударил ногой в центр стены. Оклеенная пожелтевшими газетами стена с хрустом сломилась посередине, подняв тучу пыли.
— Так и пойдём. Калаш мой потаскаешь?
— Ладно, — сказала она и повесила по автомату на каждое плечо.
Гога двумя ударами сокрушил стену, и они попали в соседнее жилище. Там Гога отыскал смежную стену и сломал схожим образом. Они продвигались по сумрачным лабиринтам, с шумом и треском, со столбами пыли, позабыв о всякой осторожности, и чуть не поплатились за это.
В очередной убогой квартирке на них как чёрт из табакерки выскочил боевик — тощий, с коричневым морщинистым лицом и с выпученными, налитыми кровью глазами. Он прохрипел что-то про аллаха и всадил нож в грудь Гоге.
Судорожно нащупывая оружие, Майка смотрела, как они оба, сцепившись, падают на пол и борются в туче пыли, а потом вскинула ствол автомата, прицелилась и нажала на курок. Одновременно с грохотом выстрелов голова боевика взорвалась как арбуз и забрызгала всё вокруг красно-серыми ошмётками.
Гога скинул с себя практически обезглавленное тело и поднялся, брезгливо отряхиваясь.
— Ловко ты его уработала! И меня не задела, — он выдернул нож из груди и вытащил пробитый магазин из кармана разгрузки. — Магазин испортил, паскуда…
Дальше они двигались осторожнее — она с автоматом наперевес, а он с пистолетом в руке и такой подход к делу оправдал себя ещё дважды, когда такие же оголтелые фанатики поджидали их в тёмных закоулках и выпрыгивали с ножами наготове. Другого оружия при них не было и это облегчало задачу.
Когда Гога решил, наконец, что бронетранспортёр остался позади, они вышли на свежий воздух через дверь очередной квартиры.
— Кепку посеяла, — сказала она, приглаживая волосы и оглядываясь. — А где танк?
— За углом остался. Это не танк вообще-то…
Майка хлопнула ему ладонью по груди, подняв облако каменной пыли. Гога оглушительно чихнул и она засмеялась. Они хлопали друг друга и смеялись в белой пыли, забыв на время о прохождении миссии и Майка в какой-то момент начала шлёпать ему по рукам, когда почувствовала, что его хлопки превратились в поглаживания и пощупывания, но не обиделась, а сказала просто:
— Угомонись, казанова!
Они немного постояли, оглядываясь по сторонам и щурясь на солнце, и пошли в нужном направлении. Гога сверялся с компасом на руке. Она шла рядом, стараясь держаться тени, потому что голову без кепки быстро напекало.
Неожиданно начался обстрел откуда-то сверху. Пули шлёпали в стену над ними, выкрашивая песчаник, и они еле успели отбежать на другую сторону улицы. Придерживаясь безопасной зоны, прошли ещё метров пятьдесят, когда пулемёт ударил с другого направления, и пришлось отступить.
— С минаретов бьют, — сказал Гога. — Нам их не обойти, надо гасить.
— Как будем гасить?
— Хороший вопрос, напарник. Есть идеи?
— Нет. Или… можем опять сквозь стены пойти.
— Не получится больше. Видишь дома какие.
Дома действительно были другие. Такие же каменные, они были выше и смотрелись богаче, и сам квартал выглядел иначе. Пальмовые рощицы проглядывались во многих местах, а не росли одним пыльным оазисом, как в квартале одноэтажек. Большая часть домов были двухэтажными, с открытыми террасами на крышах, огороженными резными заборчиками из белого камня.
Окна в домах были нормальной квадратной формы, хоть и маленькие на взгляд Майки. Остекления в них не было, как и в окнах-бойницах бедных домов, зато на всех окошках красовались узорчатые ставни с искусным восточным орнаментом. Было понятно, что продвигаться так же, как в том бараке, где они крушили деревянные перегородки, здесь не получится.
— А ты говорила — зачем столько оружия! Вот бы где снайперка пригодилась!
— Только не говори, что придётся возвращаться, я не пойду!
— Значит, я пойду. Других вариантов нет.
— А я тут одна останусь?
— Я быстро! Мы сюда минут сорок пробивались, так что я туда-обратно за двадцать смотаюсь. Ты меня в доме жди, так надёжней будет.
Гога оглядел крыши ближайших домов.