Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Слава вернулся первым с двумя высокими стаканами в руках, а Гога подошёл через минуту, неся разноску со стаканами. Он выставил на стол все напитки, два из которых поставил перед Майкой, один перед Кирой, сказал: «Угощайтесь!» и они почти хором ответили «Спасибо!».
Стол оказался заставлен одинаковыми высокими стаканами, изображающими из себя благородный хрусталь которые отличались лишь цветом напитков. У Киры был красный, у Славы с Леной тёмно-зелёные, а у Гоги синий, похожий на «Авиабум», который она никогда не любила. Леший пил пиво, а перед его девушкой стояла широкая чайная кружка и блюдце с крошками от печенья.
В стоящих перед Майкой стаканах на стенках и кубиках льда медленно кипели пузырьки. Коктейли были в одном розового в другом зеленоватого цвета. По виду «Сприц» и «Мохито». Ей хотелось отхлебнуть из каждого для проверки, но выглядеть прилично хотелось больше, и она не стала. Она выбрала розовый коктейль с оливкой и торчащей долькой грейпфрута на краю стакана, выбросила цитрус на картонную тарелочку, заботливо пододвинутую Гогой, и пригубила. Действительно «Сприц».
— Что это за место? — спросила Бульдожка.
— О, это нечто! — воскликнул Гога. — Такой антураж, такая тут атмосфера!
— Клёвое местечко, — кивнул Леший. — Для междусобойчика самое оно.
— Дом очень древний, изначально я не знаю, что тут было, — затянул Гога, как музейный экскурсовод. — Но в некоем две тысячи лохматом году сверху планетарий пристроили. Место такое, где планеты, звёзды и галактики проектором показывали. А потом, когда визоры распространились и всякая другая виртуалка, планетарии оказались на свалке истории…
— Вот присел на уши, тебя не про то спрашивают! — не выдержал Леший. — Короче, центряк это штучный, «Бункер» называется. Местные бугры подсуетились, отжали здание и внутрянку на свой лад переиначили.
— Я думала, только в «серых зонах» можно отжать что-то у города, — удивилась Майка.
— Не, я тоже слыхала, — Кира кивнула. — Бывает, подшаманят файлы, где надо и вуаля! — по документам одно, а в натуре другое.
— Такие фокусы только в Старом городе прокатывают, — сказал Гога.
— Да, в новых районах такое не проканает, — поддакнул Леший.
Инга наклонилась и шепнула ему что-то, а он кивнул. Она встала и ушла, а Майка подумала, что ни разу не слышала её голоса. Она поймала оливку губами и съела, запив из стакана. Леший отправился за пивом, а Лена спросила у брата:
— Я так понимаю, танцпол тут есть, раз музыка долбит?
— Конечно, есть! Наверху. Ребят дождёмся и сходим.
— А почему бар такой крошечный? — спросил у него Слава.
— Их тут несколько разных, — ответил Гога. — Потом можем в другом посидеть.
Майка допила «Сприц» и взяла «Мохито». Трубочкой выловила ветку мяты и бросила на тарелку. Кира толкнулась ногой под столом, с явным намёком не гнать лошадей, но она сделала вид, что не заметила. Отхлебнула и с удовольствием причмокнула губами. По-видимому, алкоголь и Призрак были в голове несовместимы, и Майке не терпелось закрепить успех, а может быть даже избавиться от Призрака навсегда. Мечталось проснуться завтра с больной головой, но без всяких в ней призраков.
Когда вернулся Леший с пивом и какой-то пивной закусью в квадратной пиале, Майка посмотрела на стаканы друзей, которые оставались полными и спросила:
— Эй, сладкая парочка, вы сухарями плясать собрались?
— Я сегодня в завязке, это тархун, — Лена покрутила стакан на столе. — А Славик рулевой, — Слава открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она положила руку ему на плечо. — У автопилота выходной, правда, милый?
Слава захлопнул рот, и было видно, что он бы и рад поехать домой с лишними градусами и на автопилоте, но у него есть причина для воздержания.
За столом все кроме Инги пикировались безобидными фразочками, перебивали друг друга и смеялись, а Майка наслаждалась тишиной в голове и не спеша цедила коктейль через трубочку. Кира помалкивала больше обычного и грела вино в руках, прислушиваясь и приглядываясь, и выглядела задумчивой.
— Когда на танцульки пойдём? — Лена оглядела всех.
— Погнали, насиделись уже, — Леший решительно встал и потянул Ингу.
Гога вскочил со стула и расшаркался в ломаном реверансе:
— Мадемуазель Кира, мадемуазель Майка, разрешите сопроводить вас на бал?