Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— А… Приятного вам, как говорится, времяпрепровождения, — Кира улыбнулась: — Чуть язык не сломала. Кайфаните там за меня! А я в татушник полетела, анимаху себе делать. Решила всё ж таки разузориться по-взрослому.
— Татушники вроде только в Старом городе остались?
— Туда и лечу. Скоро посадка у границы, а дальше на такси, как обычно.
— Жаль, что раньше не сконтачились, вместе бы сходили. Ни разу там не была.
— Так не тормози, Майка, ноги в руки и айда со мной! И лететь не надо, пока я в татушнике выбираю, чем себя осчастливить ты и по земле доберёшься. Хоть на такси, хоть на байке своём. Да хоть пешкобусом ковыляй, всё равно успеешь!
— А и правда, чего мне дома торчать в такую погоду? — Майка движением пальца подключила тыловую камеру на коммуникаторе и у Киры появилась «картинка в картинке» с видом на окно и на Призрака, стоящего перед ним.
— Зачем ты мне панораму окна сливаешь? — спросила Кира. — У меня погода такая же.
— Надежда умирает последней? — спросил Призрак.
— Случайно нажала, — Майка вздохнула и отключила камеру. — Я приеду, Кир, метку мне скинь.
— Сделаю, как из коптера вылезу.
Заранее было понятно, что Кира не увидит Призрака, но Майка не могла не попытаться. Убедившись ещё раз, что Призрак является порождением её мозга, она не расстроилась сильнее прежнего, а неожиданно для себя наоборот успокоилась. А главное смогла пересилить свою внутреннюю истеричку, которая подначивала попсихушить вволю, отвести душу любым способом, лишь бы погромчей да позабористей, с битьём посуды, с трагическим заламыванием рук и воем в потолок; подбивала выкинуть какой-нибудь фортель, обозначить своё сумасшествие буйно, как и полагается. Майка сумела придушить утробный бунт в самом его зародыше и сама себе порадовалась, похвалила себя и мысленно погладила по головке.
Она положила браслет коммуникатора на кровать, подошла к окну и встала напротив Призрака — такого реального с виду, со световым абрисом за спиной и каким-то собственным светом, не дающим лучам солнца скрыть детали на контрасте. Наполненная необычной внутренней силой, Майка чувствовала эту силу каждой клеточкой тела и была воодушевлена развернувшейся вдруг перспективой — словно сдёрнули с глаз пелену повседневья и открылись новые возможности, немыслимые прежде.
Она собрала волю в кулак и посмотрела на Призрака длинным взглядом, выкинув из головы абсолютно всё. И его черты дрогнули, весь его образ начал истончаться: шевеля ветвями, проступила крона дерева сквозь его фигуру, и просочился солнечный свет, который с каждой секундой ярчал, высветляя призрачный облик...
Коммуникатор за спиной булькнул входящим сообщением, и Майка моргнула. Словно оступилась с тяжёлой ношей на плечах и потеряла равновесие. Только не сейчас! — взмолилась она, но было поздно. Волшебное чувство собственного могущества испарилось и она почувствовала себя пустой и бесполезной как сорванная подарочная обёртка.
Глядя на то, как силуэт Призрака обретает свой прежний вид, уплотняясь, словно фотография в проявителе, она мысленно закричала:
— Кто-нибудь! Заберите меня отсюда!
— Я тебя понимаю, — сказал Призрак. — Это испорченная реальность, но мы всё исправим. Вместе — ты и я.
— Я что, вслух сказала? Или ты мысли читать умеешь?
— Не мысли. Словесные мыслеформы, считай, что те же слова.
— У меня ведь почти получилось, — сказала Майка плаксиво. — Ты почти исчез!
— Только в твоём представлении. Ты можешь редактировать мой облик, но не мои слова и действия, потому что я не часть тебя, а объективная реальность.
— Если бы это было так, тебя и другие бы видели! Уж камера комута точно! Значит, тебя нет!
— Отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия. Радиацию не видно, а она есть.
— Но радиацию можно обнаружить специальным прибором, а тебя?
— И меня можно обнаружить прибором, но другим. Твоим мозгом. Заметь, именно твоим, и только твоим. Я не могу являться другим людям в рамках этой реальности, потому что моя задача это ты и это единственная причина моего присутствия здесь и сейчас.