Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

— Я не могу помочь тебе. Не в этот раз…
Она вскипела:
— Что значит не в этот раз?! Сколько и каких раз тебе надо?!
Ей показалось, что Призрак тяжело вздохнул, но уверенности не было. Кажется, и губы у него не двигались, когда он говорил… Она поняла, что он и не говорил вовсе, и она не говорила, и что этот разговор происходит в голове, а значит то, что она видит перед собой — это всего лишь проекция её мозга, которая виртуальна, как экран технологичных линз.
Тогда образ Призрака — это проекция её мозга или его?
Она запуталась в своих рассуждениях, но Призрак помог:
— Это совместное творчество, скажем так.
— Значит, ты ещё и мысли мои читаешь?
— А чем слова отличаются от мыслей, если исключить вербальную составляющую?
И сам же ответил:
— Только степенью сформулированности.
— Да, а ещё кто-то слишком много врёт!
— Мы говорим не о том. Совсем не о том.
Она почувствовала его уклончивость, но допытывать не стала.
— Так давай поговорим о том, как мне помочь. Мы же оба этого хотим? Или я ошибаюсь?
— Ты не ошибаешься. Только помощь каждый из нас представляет по-разному. Вот как ты думаешь, я могу тебе помочь?
— Ну... дверь открыть можешь? Или спасателей привести? Связь мне на коммуникаторе восстановить?
— Я не могу действовать на физическом уровне. Как я исправлю твою связь? — Она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, а он продолжал: — Я могу только сломать. У меня сложились интересные отношения с электроникой: оказывается, я её вывожу из строя, если захочу, а иногда и случайно могу вещь испортить. Хотя, если подумать: где я и где вещи? Сам не знаю, как так получается. Вот если бы в этой двери был электронный замок, я мог бы попробовать его сломать, но в ней нет электроники. Я могу, наверное, сломать этот холодильник и он перестанет морозить, но это тебе не поможет, потому что холод сохраняется долго.
— А спасатели? Ты можешь влезть в чужую голову, мы же оба это знаем! Так направь их сюда!
— Ты не понимаешь, о чём просишь. Я не могу по желанию залезать в любую голову.
— Да почему?! В мою же можешь!
— Потому. Ты — другое дело. Не я выбираю, в чью голову могу залезать, а в чью нет. Мне вообще не следует этим пользоваться, это крайняя мера.
— А почему ты раньше не помог? Шепнул бы на ушко, мол, уходи отсюда, беда будет?
— Я не знаю события наперёд. Но если твой день повторяется, то я вижу причину и должен её устранить. Я могу помочь, но не так, как ты хочешь, а по-своему.
— Всё с тобой ясно! Значит, и пальтишко не одолжишь замерзающей девушке? Никакого от тебя толку!
— Я не понимаю, почему не получается тебя спасти.
— Может быть, надо было просто оставить меня в покое? Если бы не твои советы всё было бы в порядке.
— Нет не в порядке. Когда всё идёт правильно, я не появляюсь. Если я появился, следовательно, требуется моя помощь.
— Ах, да, ты же ангелом-хранителем представился. Вот скажи… ты это серьёзно?
Призрак молчал и просто смотрел, сидя на полке и сложив руки.
— Знаешь, что? Если ты действительно ангел-хранитель, то крылья у тебя из жопы растут!
— Я всё исправлю. Ты веришь мне?
Она не ответила. Собственное тело совсем перестало чувствоваться — ни пальцев, ни лица, ни ног, ни рук, ничего. Не было ни холодно, ни тепло, ничего не болело, было легко, словно она превратилась в облачко. Было очень грустно и жалко себя до слёз. Если бы она могла, то поплакала бы обязательно, но она не могла.
— У меня есть шанс выбраться из этого холодильника?
Майка мысленно оглянулась на свою жизнь, короткую и бестолковую и страстно захотела прожить её по-другому, но где-то глубоко в душе понимала, что эта надежда иллюзорна как сам разговор с Призраком и настолько же бесполезна.
— Нет. Ты умрёшь от потери крови раньше, чем от холода. Холод замедляет кровопотерю, но не существенно. Пока тебя найдут…
— Заткнись.