Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Он снял свой рюкзак, выглядевший теперь совсем пустым, достал из него планшет, который она уже видела у него раньше, и коробку яблочного сока и бросил рюкзак на пол. Планшет был необычный — слишком толстый и угловатый, словно в защитном кожухе. Такая техника бывает обычно у военных или экстремалов.
Он положил планшет на стол рядом с коробкой сока и сказал:
— Понятное дело, что мы не ангелы. Но есть на этой земле и пострашнее нас монстры. Пока солдаты из «Терраформа» воюют с нами в «серых зонах», их генералы продают нам «открывашки» и «глушилки». Поддерживают равновесие сил, так сказать. Потому что если нас не станет, то целесообразность существования «Терраформа» окажется под большим вопросом, и они потеряют свои тёплые места.
Майка перестала слушать уже после того, как услышала про «Терраформ» и «серые зоны». Пазл в голове окончательно сложился, и она поняла, что Клин, Вован и Герыч — Выжигатели. Теперь ей казалось, что она смутно догадывалась об этом, когда парни пили пиво, а она удивлялась — как можно жить без соцкарты. Или раньше, когда Кира говорила что эти трое не солдаты, что они опасны — она же тогда хоть мельком, но подумала о Выжигателях, однако, это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой и она запретила себе накручивать измышления на пустом якобы месте. И вот к чему это привело...
Клин постучал пальцем по кожуху планшета.
— Казалось бы простой гаджет. Защищённый, конечно же, но не в том суть. Таким вот невзрачным с виду прибамбасом я охранный периметр «Града» на раз вынес. А потом и внутри вашего центряка, что хотел то разворотил. Не напрягаясь, одним пальцем, — он поднял вверх указательный палец, показывая, каким именно пальцем это было сделано. — Даже Сеть заблочил, хотя в этом не было необходимости. Поиграться захотелось, проверить возможности этой «открывашки». И ваши городские власти до сих пор не знают, что здесь происходит.
— Люди скоро выйдут и вызовут полицию, — осторожно сказала Майка.
— Это уже не важно, дело сделано! И времени осталось навалом. По самым скромным прикидкам спецслужбы до нас минут через тридцать доберутся, не раньше. Так что у нас есть время на болтовню, не так ли?
— На какую болтовню? — растерялась Майка.
— На лёгкую непринуждённую болтовню хочу я потратить оставшиеся минуты своей жизни, — сказал Клин.
— Оставшиеся минуты? Вас просто арестуют…
Клин расхохотался, и Майка подумала, что его слова — это такая шутка, юмор которой до неё не доходит, но отсмеявшись, он сказал:
— Это террор, девочка! А террористов не арестовывают, их уничтожают. Да я и не дам себя упечь на пожизненное.
— Где же тут терроризм?
— Ах, да, ты же не знаешь самое интересное, — сказал Клин. — Ничего, потерпи немного, зато сюрприз будет.
Он положил пистолет на стол перед собой. Поводил пальцем по экрану планшета и над ним возникла голограмма часов с циферблатом и стрелками.
— Четыре минуты осталось. Часики нравятся? — Клин повернул к ней светящуюся проекцию часов.
Майка сразу поняла, что часы какие-то неправильные. Вскоре до неё дошло, в чём их безумие. Цифры на циферблате были зеркально отражены по вертикали. Двенадцать и шесть оставались на своих местах, а остальные поменялись местами друг с другом: там, где было одиннадцать, стало один, а там, где десять два и так далее. Стрелки часов двигались в обратную сторону.
— Что это? — спросила Майка. — Зачем такие часы?
— Какие такие?
— Неправильные.
— Почему неправильные? Они идут и отсчитывают время правильно, только крутятся в другую сторону. Но сознание такие часики подбешивают, да? На самом деле часы не показывают время, а лишь символизируют его. Люди придумали часы, чтобы упорядочить свой быт, но к реальному ходу времени они не имеют никакого отношения. Мы вообще не знаем, что такое время.