Шельпяков Сергей

Восьмая Мая

Оставшиеся солдаты сосредоточились за невысоким валом вдоль заграждений, прижимаясь к земле, и попасть в них стало почти невозможно. Двое солдат подползли к самой проволоке и начали перекусывать её кусачками на длинных ручках. Она повела стволом пулемёта, но Кира её опередила, полоснув длинной очередью по вытянутым рукам.
На минуту всё стихло и в этой тишине один за другим захлопали выстрелы справа. Она обернулась на Эмму, которая держала пистолет на вытянутых руках и лупила в белый свет как в копеечку.
— Ты гляди, она с закрытыми глазами шмаляет! — с возмущением прокричала Кира сквозь хлопки маузера.
Эмма открыла глаза, увидела, что они смотрят, и показала язык. Потом спрыгнула с ящика, приставила ствол пистолета к виску и выстрелила. Руку дёрнуло отдачей, Эмма состроила им рожицу, опять высунула язык, потом села на ящик, уместив пистолет на коленях и демонстративно отвернулась.
С поля боя послышался шум и возня, чей-то лающий голос выкрикивал команды по-немецки. Солдаты вскочили и бросились в безумную атаку, собираясь с ходу преодолеть заграждение. Одни солдаты запрыгивали с разбегу на колючую проволоку и пытались пройти по ней, но срывались. Другие пробовали проползти под колючкой по земле, цеплялись и запутывались.
Майка нажала на гашетку одновременно с Кирой, и они поливали свинцом мечущуюся пехоту в два ствола, пока впереди не прекратилось всякое движение. Майка смотрела сквозь жаркое марево над раскалённым стволом пулемёта на картину разгрома и понимала, что всё кончено. Пространство перед ней было усыпано холмиками полёгшей пехоты, с десяток солдат серыми лохмотьями повисли на проволочном заграждении.
— Первый уровень всё, — сказала Кира и опустилась на ящик.
— А сколько тут уровней? — спросила Майка.
— Кто его знает, я до пятого доходила, — Кира привалилась спиной к дощатой стенке траншеи. — Но нам это не светит, дойти хотя бы до третьего. А ты, красава, быстро врубилась! Безо всякого жеманства как некоторые…
Последнее явно относилось к Эмме. Майка спрыгнула с ящика, подошла к Кире и тихо сказала:
— Кир, ну хватит гнобить девку, чего ты, в самом деле?
— Ты видела, что она исполняет? Да я с ней после этого на одном гектаре не присяду!
— Угомонилась бы ты, а то до слёз доведёшь. Это же Эмма. Хочется тебе морось разводить? Весь вечер насмарку…
— Ладно, не тарахти, — Кира поднялась, опираясь на винтовку. — Солдат ребёнка не обидит.
Она подошла к Эмме, которая сидела на ящике.
— Ты на меня не обижайся, подружка. Я в запале могу хоть кого выбесить, — она потрепала Эмму по плечу. — Ну-ка, сморщи попу!
Эмма молча подвинулась, освобождая место на ящике, и Кира примостилась рядом, прислонив винтовку к стенке окопа. Эмма смотрела в сторону, угловатый маузер с малиново-красной бакелитовой рукояткой лежал у неё на коленях.
Кира говорила примирительным тоном:
— Ты же отпадная деваха, а я оторва, каких мало… это ж понимать надо! — она приобняла Эмму за плечи. Та повернула к ней голову, но глядела себе под ноги. — Ну что, мир?
Майка смотрела, как дрожит слеза на длинных ресницах Эммы, готовая сорваться, и думала: боже мой, реветь по таким пустякам!
Слеза шлёпнулась на сапог, а Эмма сказала:
— Я возьму винтовку. Я дура. Я истеричка…
В воздухе засвистело и почти сразу грохнуло где-то рядом, обсыпав их землёй. Кира притянула голову Эммы к себе, прижав к груди, и сказала:
— Вот и умничка, и никакая не дура, не истеричка! Бери что хочешь, лишь бы нравилось!
Она встала, подхватила свою винтовку и, проходя мимо Майки, бросила:
— По местам! Второй уровень.